Родилась 17.07.1939 г. в г. Саратове.
Моя семья: муж, Всеволод Иванович Зинченко, и дочь, Марина. Муж окончил Томский университет, экономико-юридический факультет. Дочь в свое время окончила Саратовский университет, программист. Муж по распределению был направлен в Омск на авиационный завод им. Баранова. Я вместе с ним поехала в Омск и устроилась на работу в ОМИИТ (Омский институт инженеров железнодорожного транспорта) на кафедру математики. То есть, начала я свою профессиональную деятельность математиком.
В 1969 году мы переехали в Саратов. Это мой родной город, здесь, в то время, жили мои родители. В поисках работы я зашла в университет. Мне повезло: на кафедре теоретической физики физического факультета создавали астрономический отдел (раньше в университете была кафедра астрономии). Нужны были астрономы, меня сразу же взяли, тем более, я была из Томского университета, который здесь «котировался», как один из лучших. Приятно было узнать! В Саратовском университете я проработала приблизительно 30 лет.Коллектив был небольшой, молодой (в основном физики). Основным направлением было наблюдение за Солнцем (было два радиотелескопа), спутники (их координаты на небе) и звезды (естественно). Наблюдать за звездами ездили в разные уголки Земли – Чили, Австралия, Кавказ.
Я поступила в заочную аспирантуру ГАИШ (Гос. астрономический институт им. Штенберга при МГУ). Научным руководителем был зав. кафедрой астрономии доктор физ-мат. наук Подобед В.В. (светлая ему память). Тема моей научной работы – построение инерциальной системы координат Полярной звезды. Наблюдения (фотографические) велись на единственном в нашей стране широкоугольном астрографе Московской обсерватории. Было получено большое количествово фотоматериала, был разработан метод для решения задачи. Все это было опубликовано в одном из астрономических журналов. Теоретически работа была выполнена, а практически – нет. В то время не было (в Саратове) ЭВМ с необходимой памятью (а требовалась огромная память).
Вскоре я перенесла операцию на сердце. Опять повезло – использовали врачи новый метод (охлаждение), все прошло благополучно, без осложнений, до сих пор не жалуюсь.
После всего этого я перешла на преподавательскую деятельность (лекции по астрономии) и читала лекции по линии общества «Знание» (о звездах, НЛО, астрономии и пр.).
Сейчас, в данный момент, мы с мужем не работаем,
как говорят, находимся на заслуженном отдыхе. У нас два внука, оба уже
студенты. Имеем небольшую дачу, куда выезжаем на лето. Жизнь
продолжается. Время неумолимо. Все, что имеет начало, имеет конец.
…где круга этого начало, где конец,
откуда мы пришли, куда уйдем от селя?…
Да, это было недавно, это было давно…
(из песни)
Помню:
— На первом курсе Аравийская объясняла нам, что такое… «точка». Она и жестами, и мимикой помогала себе, чтобы до нас все-таки дошло, что «точка» – это нечто маленькое-маленькое и не имеет размера. Если так, то это похоже на мистику или известный закон перехода количества в качество. Как из множества безразмерных точек получается что-то конкретное: прямая, линия и т.д. Не так ли?
— Хорошо всем нам известный, импозантный ПИТ (Петр Иванович Трофимов) как-то пришел читать лекцию на алгебре. Зашел в аудиторию и стал ходить перед нами (студентами), как разъяренный лев, бормоча что-то про себя, не обращая на нас никакого внимания. Прошло минут 15, прежде чем он успокоился и стал читать лекцию. Аудитория была полна, весь поток пришел на лекцию, но не единого звука никто не издал; молча, терпеливо ждали. Однажды он же стал разговаривать с нами на тему, далекую от алгебры. Зачем нам нужна математика, пригодится ли она в жизни и, чем мы сможем заниматься, окончив университет, не все же будут заниматься наукой. Смысл его выступления сводился к тому, что мы получаем инструмент (математику, умение логически мыслить), причем очень эффективный, и от нас зависит, как мы воспользуемся этим инструментом.
— Куфарев читал лекции по диф. уравнениям. Мы за ним старательно все записывали, вернее, списывали с доски, которая вся была исписана уравнениями. Прозвенел звонок. Перемена. После этого продолжилась лекция, он взял тряпку, все стер с доски, а нам сказал все, что перед этим записали, зачеркнуть. И начал читать заново.
— Куваев читал лекции по теории вероятности. Для наглядности приносил с собой мячик. И объяснял, что такое вероятность (много раз бросал монету или мячик), бросал мячик на пол и ловил его. А мы, затаив дыхание, следили не за ходом его мысли, а за мячиком, когда же он его не поймает и подтвердит теорию практикой. Но он всегда его ловил.
— Однажды на лекции, когда в аудитории особенно было тихо, и все старались понять сказанное лектором, послышалось сладкое сопение и храп. Все смеялись от души. Храп прекратился, и через некоторое время на самом последнем ряду показалась взлохмаченная голова. Кому-то мы не дали поспать.
Помню:
— Это случилось на первомм курсе. Я пришла с занятий, в комнате
общежития еще никого не было. В общежитии переполох: пришла комиссия,
проверяют комнаты (чисто ли, заправлены ли постели ит.д.). Когда я
пришла, проверяющие были уже в соседней комнате. Думать долго было
нельзя, надо было срочно принимать меры. Конечно, можно было бы закрыть
дверь на ключ и, таким образом, их не пустить. Но дело в том, что
ключа у нас не было, кто-то потерял, и комната всегда была открытой. А в
этот день в комнате был беспорядок как никогда. Нас пугали, что
комиссия может даже выселить из общежития. Ужас! Что делать? Двери в
нашей комнате открывались вовнутрь. Тогда я решилась: подперла дверь
спинкой, руками уперлась в косяки двери. Я понимала, что держать надо
так, чтобы дверь не шелохнулась. И вот они подходят к двери, стучат и
толкают дверь. Дверь закрыта. Кто-то им сказал:
– Да здесь первокурсники живут, они сейчас на занятиях.—
Они ушли, а я от страха сползла по двери на пол. Да, сейчас смешно, а тогда совсем было не до смеха.
— В одной комнате со мной жила Рая Дергунова. У нее из обуви были только старенькие туфли и на лето, и на зиму. И вот, в тридцатиградусный мороз (и более) она в туфельках бегала на занятия.
—Стипендия у нас была мизерная, ходили полуголодные. Но что удивительно: всегда были веселые, довольные и не думали, что может быть по-другому. Парадокс!
Я читала где-то, что законы, которые действуют во Вселенной, лишены логики. Пишу и «вижу» всех молодыми, красивыми.
—Жизнь в «Пятихатке» была особенной. У нас в то время и в том месте (наша комната) уже был коммунизм. Жизнь заставляла нас жить коммуной. Складывали деньги в общий «Котел». Имелась большая кастрюля (взяли в столовой), и дежурная по коммуне шла в столовую. Там брала первое блюдо (суп или борщ) на всех, так и жили. Если кому приходила посылка (посылки были продуктовые), неважно в какую комнату, моментально становилось известно всем на этаже, и все летели в эту комнату. Расходились только тогда, когда от посылки ничего не оставалось.
—Особенно интересно встречали Новый Год. В каждой комнате «собирали» праздничный стол. И как только часы били 12 час, двери всех комнат распахивались, все выбегали в коридор и бежали с поздравлениями в соседние комнаты. В коридоре сталкивались и здесь уже поздравляли и целовали всех подряд, знакомых и незнакомых. Была какая-то вакханалия новогодняя.
— Запомнился на всю жизнь день полета Гагарина в космос. Чувства, которые нас обуревали, не передаваемы. Каждый почувствовал себя Человеком, человеком, которому было все по плечу. Всеобщий восторг. Возник стихийный митинг. Студенты всех вузов собрались у памятника Пушкину. Всю ночь читали стихи, пели. Потом взялись за руки, перекрыли такой живой «цепью» центральную улицу (проспект Ленина?). Шли от памятника к общежитию, не дали проехать ни одной машине, полностью перекрыли движение.
С наилучшими пожеланиями всем дорогим друзьям и сокурсникам!
Вы, я убеждаюсь в этом каждый раз, необыкновенны. Тем, что своим духом, своим интеллектом связываете всех нас тоненькой нитью времени и не даете прерваться ей. Таких «долгожителей», как наш выпуск 1964-й я не знаю. До встречи (я надеюсь, а надежда умирает последней)!
Всегда в ваших рядах сентябрь 2009 г. Юля